Без культурного наследия, смысл человеческого существования утрачивает свою силу, тем самым, искривляя вектор своего развития. Понимая это, известный общественный деятель, бизнесмен, филантроп и меценат Вячеслав Моше Кантор стал основателем музея авангардного искусства «МАГМА», который возник на основе его частной коллекции. Музей МАГМА существенно отличается от остальных музеев и частных коллекций искусства ХХ – ХХI веков своей уникальной концепцией. Основная миссия музея заключается в том, чтобы показать большой вклад художников еврейского происхождения, родившихся в России, в искусство мирового авангарда, модернизма и постмодернизма в искусство ХХ столетия.
Понимающий режиссер видит главный смысл и функцию духовной культуры во всевозрастающей способности человека противостоять грозным силам космических стихий, противопоставить дикому разгулу природы свою, человеческую реальность с ее особыми законами и гармонией, основанной на осознании и использовании объективных законов. Любя своего человечка, утверждая все ярче пробуждающиеся в нем красоту и величие человеческих начал, режиссер Гопо отнюдь его не идеализирует. В страшной доисторической ночи, с изображения которой начинается фильм, его герой выглядит поначалу затерянным и беспомощным.
Чувство, которое господствует в этот момент в его герое, превосходя и порабощая все другие, страх. С удивительной точностью и силой изображает мастер в нескольких выразительных динамических зарисовках состояние своего героя. Он выходит из пещеры и застывает, остолбенев от неожиданности: на стене он видит подобное себе существо, неотступно следующее за ним и, как ему кажется, настроенное отнюдь не дружелюбно. Вооружившись каменным топором, человечек наваливается грудью на свою собственную тень и наносит ей «уничтожающие» удары. Тень действительно исчезает вместе со спрятавшимся за облаком солнцем, а на стене остается выгравированное изображение первое творение пещерного человека.
Так в интерпретации режиссера возникает изобразительное искусство, древнейший из его видов рисунок. Но Гопо не был бы Гопо, если б эту изумительную афористичность мультипликационного мышления не обогатил бы еще несколькими выразительными деталями. Как настоящий заправский художник, его человечек отходит немного назад, чтоб бросить еще один оценивающий взгляд и, вновь подойдя к «картине», наносит уже вполне профессиональным жестом «последний штрих живописца», добавляя улыбку радости автопортрету.